Прохожий вздрогнул и несколько в испуге взглянул на
господина в енотах, приступившего к нему так без обиняков, в восьмом
часу вечера, среди улицы. А уж известно, что если один петербургский
господин вдруг заговорит на улице о чем-нибудь с другим,
совершенно незнакомым ему господином, то другой господин
непременно испугается.
Итак, прохожий вздрогнул и несколько испугался.
- Извините, что я вас потревожил, - говорил господин
в енотах, - но я... я, право, не знаю... вы, вероятно, извините
меня; вы видите, я в некотором расстройстве духа...
Тут только заметил молодой человек в бекеше, что господин
в енотах был точно в расстройстве. Его сморщенное лицо было
довольно бледненько, голос его дрожал, мысли, очевидно,
сбивались, слова не лезли с языка, и видно было, что ему ужасного труда
стоило согласить покорнейшую просьбу, может быть к своему
низшему в отношении степени или сословия лицу, с нуждою
непременно обратиться к кому-нибудь с просьбой. Да и, наконец, просьба
эта во всяком случае была неприличная, несолидная, странная
со стороны человека, имевшего такую солидную шубу, такой
почтенный, превосходного темно-зеленого цвета фрак и такие
многознаменательные украшения, упещрявшие этот фрак. Видно было,
что все это смущало самого господина в енотах, так что наконец,
расстроенный духом, господин не выдержал, решился подавить
свое волнение и прилично замять неприятную сцену, которую сам
же вызвал.
- Извините меня, я не в себе; но вы, правда, меня не знаете...
Извините, что обеспокоил вас; я раздумал.
Тут он приподнял из учтивости шляпу и побежал далее.
- Но позвольте, сделайте милость.
Маленький человек, однако, скрылся во мраке, оставив в
остолбенелом состоянии господина в бекеше.
"Что за чудак!" - подумал господин в бекеше. Потом, как
следует подивившись и вышед наконец из остолбенелого состояния,
он вспомнил про свое и начал прохаживаться взад и вперед,
пристально глядя на ворота одного бесконечно-этажного дома.
Начинал падать туман, и молодой человек несколько обрадовался,
ибо прогулка его при тумане была незаметнее, хотя, впрочем,
только какой-нибудь безнадежно весь день простоявший извозчик
мог заметить ее.
- Извините!
Прохожий опять вздрогнул: опять тот же господин в енотах
стоял перед ним.
- Извините, что я опять... - заговорил он, - но вы, вы -
верно, благородный человек! Не обращайте на меня внимания как
на лицо, взятое в общественном смысле; я, впрочем, сбиваюсь;
но вникните, по-человечески... перед вами, сударь, человек,
нуждающийся в покорнейшей просьбе...
- Если могу... что вам угодно?
- Вы, может, подумали, что уж я у вас денег прошу! -
сказал таинственный господин, кривя рот, истерически смеясь и бледнея.
- Помилуйте-с...
- Нет,я вижу, что я вам в тягость! Извините, я не могу
переносить себя; считайте, что вы видите меня в расстроенном состоянии
духа, почти в сумасшествии, и не заключите чего-нибудь...
- Но к делу, к делу! - отвечал молодой человек, ободрительно
и нетерпеливо кивнув головой.
- А! Теперь вот как! Вы, такой молодой человек, мне
напоминаете о деле, как будто я какой нерадивый мальчишка! Я
решительно выжил из ума!.. Как я вам кажусь теперь в моем
унижении, скажите откровенно?
Молодой человек сконфузился и смолчал.
- Позвольте вас спросить откровенно: не видали ль вы одной
дамы? В этом вся просьба моя! - решительно проговорил, наконец,
господин в енотовой шубе.
- Дамы?
- Да-с, одной дамы.
- Я видел... но их, признаюсь, так прошло много...
- Так точно-с, - отвечал таинственный человек с горькой
улыбкой. - Я сбиваюсь, я не то хотел спросить, извините меня;
я хотел сказать, не видали ль вы одной госпожи в лисьем салопе,
в темном бархатном капоре с черной вуалью?
- Нет, такой не видал... нет, кажется, не заметил.
- А! в таком случае извините-с!
Молодой человек хотел что-то спросить, но господин в енотах
опять исчез, опять оставив в остолбенелом состоянии своего
терпеливого слушателя. "А, черт бы его взял!" - подумал молодой
человек в бекеше, очевидно расстроенный.
Он с досадою закрылся бобром и опять стал прохаживаться,
соблюдая предосторожности, мимо ворот бесконечно-этажного
дома. Он злился.
"Что ж она не выходит? - думал он. - Скоро восемь часов!"
На башне пробило восемь часов.
- Ах! черт вас возьми, наконец!
- Извините-с!..
- Извините меня, что я вас так... Но вы так подкатились мне
под ноги, что испугали совсем, - проговорил прохожий, морщась
и извиняясь.
- Я опять к вам-с. Конечно, я вам должен казаться
беспокойным и странным-с.
- Сделайте одолжение, без пустяков, объяснитесь скорее;
я еще не знаю, в чем ваше желанье?..
- Вы торопитесь? Видите ли-с. Я вам все расскажу откровенно,
без лишних слов. Что ж делать! Обстоятельства
связывают иногда людей совершенно разнородных характеров... Но,
я вижу, вы нетерпеливы, молодой человек... Так вот-с... впрочем,
я не знаю, как и говорить: я ищу даму-с (я уж решился все
говорить) Я именно должен знать, куда пошла эта дама? Кто она -
я думаю, вам не нужно знать ее имени, молодой человек.
- Ну-с, ну-с, дальше.
- Дальше! но ваш тон со мной! Извините, может быть, я вас .
оскорбил, назвав вас молодым человеком, но я не имел ничего...
одним словом, если вам угодно оказать мне величайшую услугу,
так вот-с, одна дама-с, то есть я хочу сказать порядочная женщина,
из превосходного семейства, моих знакомых... мне поручено...
я, видите ли, сам не имею семейства...
- Ну-с.
- Вникните в мое положение, молодой человек (ах, опять!
извините-с; я все называю вас молодым человеком). Каждая
минута дорога... Представьте себе, эта дама... но не можете ли вы
мне сказать, кто живет в этом доме?
- Да... тут много живут.
- Да, то есть вы совершенно справедливы, - отвечал господин
в енотах, слегка засмеявшись для спасения приличий, -
чувствую, я немного сбиваюсь... но к чему такой тон ваших слов?
Вы видите, что я чистосердечно сознаюсь в том, что сбиваюсь,
и если вы надменный человек, то уж вы достаточно видели мое
унижение... Я говорю, одна дама, благородного поведения, то
есть легкого содержания, - извините, я так сбиваюсь, точно про
литературу какую говорю; вот - выдумали, что Поль де Кок
легкого содержания, а вся беда от Поль де Кока-то-с... вот!..
Молодой человек с сожалением посмотрел на господина в
енотах, который, казалось, окончательно сбился, замолчал, глядел
на него, бессмысленно улыбаясь, и дрожащею рукою, без всякой
видимой причины, хватал его за лацкан бекеши.
- Вы спрашиваете, кто здесь живет? - спросил молодой
человек, несколько отступая назад.
- Да, многие живут, вы сказали.
- Здесь... я знаю, что здесь Софья Остафьевна тоже живет, -
проговорил молодой человек шепотом и даже с каким-то соболезнованием.
- Ну, вот видите, видите! вы что-нибудь знаете, молодой человек ?
- Уверяю вас, нет, ничего не знаю... Я судил по
расстроенному вашему виду.
- Я тотчас узнал от кухарки, что она сюда ходит; но вы не
на то напали,то есть не к Софье Остафьевне...она с ней незнакома...
- Нет? ну, извините-с...
- Видно, что вам это все неинтересно, молодой человек, -
проговорил странный господин с горькой иронией.
- Послушайте, - сказал молодой человек, заминаясь, - я в
сущности не знаю причины вашего состояния, но вам, верно,
изменили, вы скажите прямо?
Молодой человек одобрительно улыбнулся.
- Мы по крайней мере поймем друг друга, - прибавил он,
и все тело его великодушно обнаружило желание сделать легкий полупоклон.
- Вы убили меня! но - откровенно признаюсь вам - именно
так... но с кем не случается!.. До глубины тронут вашим участием.
Согласитесь, между молодыми людьми... Я хоть не молод, но,
знаете, привычка, холостая жизнь, между холостёжью, известно...
Ну, уж известно, известно! Но чем же я могу вам
помочь ?
- А вот-с; согласитесь, что посещать Софью Остафьевну...
Впрочем, я еще не знаю наверное, куда пошла эта дама; я знаю
только, что она в этом доме; но, видя вас прогуливающимся, -
а я сам прогуливался по той стороне, - думаю... я вот, видите ли,
жду эту даму... я знаю, что она тут, - мне бы хотелось встретить
ее и объяснить, как неприлично и гнусно... одним словом, вы меня
понимаете...
- Гм! Ну!
- Я и не для себя это делаю; вы не подумайте - это чужая
жена! Муж там стоит, на Вознесенском мосту; он хочет поймать,
но он не решается - он еще не верит, как и всякий муж... (тут
господин в енотах хотел улыбнуться), я - друг его; согласитесь
сами, я человек, пользующийся некоторым уважением, - я не
могу быть тем, за кого вы меня принимаете.
- Конечно-с; ну-с, ну-с!..
- Так вот, я все ее ловлю; мне поручено-с (несчастный муж!);
но я знаю, это хитрая молодая дама (вечно Поль де Кок под
подушкой); я уверен, что она прошмыгнет как-нибудь незаметно...
Мне, признаюсь, кухарка сказала, что она ходит сюда; я как
сумасшедший бросился, только что известие получил; я хочу
поймать; я давно подозревал и потому хотел просить вас, вы здесь
ходите... вы - вы - я не знаю...
- Ну, да, наконец, что ж вам угодно?
- Да-с... Не имею чести знать вас; не смею любопытствовать,
кто и как... Во всяком случае, позвольте познакомиться; приятный
случай!..
Дрожащий господин жарко потряс руку молодого человека.
- Это бы я должен был сделать в самом начале, - прибавил
он, - но я забыл все приличие!
Говоря, господин в енотах не мог постоять на месте, с беспокойством
оглядывался по сторонам, семенил ногами и поминутно,
как погибающий, хватался рукою за молодого человека.
- Видите ли-с, - продолжал он, - я хотел обратиться к
вам по-дружески... извините за вольность... хотел испросить у
вас, чтоб вы ходили - по той стороне и со стороны переулка, где
черный выход, эдак, покоем, описывая букву П, то есть. Я тоже,
с своей стороны, буду ходить-с у главного подъезда, так что мы не
пропустим; а я все боялся один пропустить; я не хочу пропустить.
Вы, как увидите ее, то остановите и закричите мне...Но я
сумасшедший! Только теперь вижу всю глупость и неприличие моего
предложения !
- Нет, что ж! помилуйте!..
- Не извиняйте меня; я в расстройстве духа, я теряюсь, как
никогда не терялся! Точно меня под суд отдали! Я даже
признаюсь вам - я буду благороден и откровенен с вами, - молодой
человек: я даже вас принимал за любовника.
- То есть, попросту, вы хотите знать, что я здесь делаю?
- Благородный человек, милостивый государь, я далек от
мысли, что вы он; я не замараю вас этою мыслию, но... но даете
ли вы мне честное слово, что вы не любовник?..
- Ну, хорошо, извольте, честное слово, что любовник, но не
вашей жены; иначе бы я не был на улице, а был бы теперь вместе
с нею!
- Жены? кто вам сказал жены, молодой человек? Я холостой,
я, то есть, сам любовник...
- Вы говорили, есть муж... на Вознесенском мосту...
- Конечно, конечно, я заговариваюсь; но есть другие узы!
И согласитесь, молодой человек, некоторая легкость характеров, то есть...
- Ну, ну! Хорошо, хорошо!
- То есть я вовсе не муж...
- Очень верю-с. Но откровенно говорю вам, что разуверяя
вас теперь, хочу сам себя успокоить и оттого собственно с вами
и откровенен; вы меня расстроили и мешаете мне. Обещаю вам,
что кликну вас. Но прошу вас покорнейше дать мне место и
удалиться. Я сам тоже жду.
- Извольте, извольте-с, я удаляюсь, я уважаю страстное
нетерпение вашего сердца. Я понимаю это, молодой человек. О, как
я вас теперь понимаю!
- Хорошо, хорошо...
- До свидания!.. Впрочем, извините, молодой человек, я
опять к вам... Я не знаю, как сказать... Дайте мне еще раз честное
и благородное слово, что вы не любовник!
- Ах, господи, бог мой!
- Еще вопрос, последний: вы знаете фамилию мужа вашей...
то есть той, которая составляет ваш предмет?
- Разумеется, знаю; не ваша фамилия, и кончено дело!
- А почему ж вы знаете мою фамилию?
- Да послушайте, ступайте; вы теряете время: она уйдет
тысячу раз... Ну, что же вы? Ну, ваша в лисьем салопе и в капоре,
а моя в клетчатом плаще и в голубой бархатной шляпке... Ну, что
ж вам еще? чего ж больше?
- В голубой бархатной шляпке! У ней есть и клетчатый плащ
и голубая шляпка, - закричал неотвязчивый человек, мигом возвратившись с дороги.
- Ах, черт возьми! Ну, да ведь это может случиться... Да,
впрочем, что ж я! Моя же туда не ходит!
- А где она - ваша?
- Вам это хочется знать; что ж вам?
- Признаюсь, я все про то...
- Фу, бог мой! Да вы без стыда без всякого! Ну, у моей здесь.
знакомые, в третьем этаже, на улицу. Ну, что ж вам, по именам
людей называть, что ли?
- Бог мой! И у меня есть знакомые в третьем этаже, и окна
на улицу. Генерал...
- Генерал?!
- Генерал. Я вам, пожалуй, скажу, какой генерал: ну,
генерал Половицын.
- Вот тебе на! Нет, это не те! (Ах, черт возьми! черт возьми!)
- Не те?
- Не те.
Оба молчали и в недоумении смотрели друг на друга.
- Ну, что ж вы так смотрите на меня? - вскрикнул молодой
человек, с досадою отряхая с себя столбняк и раздумье.
Господин заметался.
- Я, я, признаюсь...
- Нет, уж позвольте, позвольте, теперь будемте говорить
умнее. Общее дело. Объясните мне... Кто у вас там?..
- То есть знакомые?
- Да, знакомые...
- Вот видите, видите! Я по глазам вашим вижу, что я угадал!
- Черт возьми! да нет же, нет, черт возьми! слепы вы, что ли?
ведь я перед вами стою, ведь я не с ней нахожусь; ну! ну же! Да,
впрочем, мне все равно; хоть говорите, хоть нет!
Молодой человек в бешенстве повернулся два раза на каблуке
и махнул рукой.
- Да я ничего, помилуйте, как благородный человек, я вам
все расскажу: сначала жена сюда ходила одна; она им родня; я
и не подозревал; вчера встречаю его превосходительство: говорит,
что уж три недели как переехал отсюда на другую квартиру,
а же... то есть не жена, а чужая жена (на Вознесенском мосту),
эта дама говорила, что еще третьего дня была у них, то есть на
этой квартире... А кухарка-то мне рассказала, что квартиру его
превосходительства снял молодой человек Бобыницын...
- Ах, черт возьми, черт возьми!..
- Милостивый государь, я в страхе, я в ужасе!
- Э, черт возьми! да мне-то какое дело до того, что вы в страхе
и в ужасе? Ах! вон-вон мелькнуло, вон...
- Где? где? вы только крикните: Иван Андреич, а я побегу...
- Хорошо, хорошо. Ах, черт возьми, черт возьми! Иван Андреич!!
- Здесь, - закричал воротившийся Иван Андреич, совсем
задыхаясь. - Ну, что? что? где?
- Нет, я только так... я хотел знать, как зовут эту даму?
- Глаф...
- Глафира?
- Нет, не совсем Глафира... извините, я вам не могу сказать
ее имя. - Говоря это, почтенный человек был бледен, как платок.
- Да, конечно, не Глафира, я сам знаю, что не Глафира, и
та не Глафира; а впрочем, с кем же она?
- Где?
- Там! Ах, черт возьми, черт возьми! (Молодой человек не
мог устоять на месте от бешенства.)
- А, видите! почему же вы знали, что ее зовут Глафирой?
- Ну, черт возьми, наконец! еще с вами возня! Да ведь вы
говорите - вашу не Глафирой зовут!..
- Милостивый государь, какой тон!
- А, черт, не до тону! Что она, жена, что ли, ваша?
- Нет, то есть я не женат... Но не стал бы я сулить
почтенному человеку в несчастье, человеку, - не скажу достойному
всякого уважения, но по крайней мере воспитанному человеку,
черта на каждом шагу. Вы все говорите: черт возьми! черт возьми!
- Ну да, черт возьми! вот же вам, понимаете?
- Вы ослеплены гневом, и я молчу. Боже мой, кто это?
- Где?
Раздался шум и хохот; две смазливые девушки вышли с
крыльца; оба бросились к ним.
- Ах какие! что вы?
- Куда вы суетесь?
- Не те!
- Что, не на тех напали! Извозчик!
- Куда вас, мамзель?
- К Покрову; садись, Аннушка, я довезу.
- Ну, а я с той стороны; пошел! Смотри же, шибче вези...
Извозчик уехал.
- Это откуда?
- Боже мой, боже! Но не пойти ли туда?
- Куда?
- Да к Бобыницыну.
- Нет-с, нельзя...
- Отчего?
- Я бы, конечно, пошел; но тогда она скажет другое; она...
обернется: а ее знаю! Она скажет, что нарочно пришла, чтоб меня
поймать с кем-нибудь, да беду на меня же и свалит!
- И знать, что, может быть, там она! Да вы - я не знаю,
почему же - ну, да вы подите к генералу-то...
- Да ведь он переехал!
- Все равно, понимаете? она же ведь пошла; ну, и вы тоже -
поняли? Сделайте так, что как будто не знаете, что генерал
переехал, приходите как будто к нему за женой, ну и так далее.
- А потом?
- Ну, а потом накрывайте кого следует у Бобыницына; фу,
ты, черт, какой бестолк...
- Ну, а вам-то что до того, что я накрываю? Видите, видите!..
- Что, что, батенька? что? опять за то же, что прежде? Ах,
ты, господи, господи! Срамитесь вы, смешной человек, бестолковый вы человек!
- Ну, да зачем же вы так интересуетесь? вы хотите узнать...
- Что узнать? что? Ну, да, черт возьми, не до вас теперь!
Я и один пойду; ступайте, подите прочь; стерегите, бегайте там, ну!
- Милостивый государь, вы почти забываетесь! - закричал
господин в енотах в отчаянии.
- Ну, что ж? ну, что ж, что я забываюсь? - проговорил
молодой человек, стиснув зубы и в бешенстве приступая к господину
в енотах, - ну, что ж? перед кем забываюсь?! - загремел он,
сжимая кулаки.
- Но, милостивый государь, позвольте...
- Ну, кто вы, перед кем забываюсь; как ваша фамилия?
- Я не знаю, как это, молодой человек; зачем же фамилию?..
Я не могу объявить... Я лучше с вами пойду. Пойдемте, я не
отстану, я на все готов... Но, поверьте, я заслуживаю более
вежливых выражений! Не нужно нигде терять присутствия духа, и
если вы чем расстроены,- я догадываюсь чем, - то по крайней
мере забываться не нужно... Вы еще очень, очень молодой человек!..
- Да что мне, что вы старый? Эка невидаль! ступайте прочь;
чего вы тут бегаете?..
- Почему ж я старый? какой же я старый? Конечно, по
званию, но я не бегаю...
- Это и видно. Да убирайтесь же прочь...
- Нет, уж я с вами; вы мне не можете запретить; я тоже
замешан; я с вами...
- Ну, так тише же, тише, молчать!..
Оба они взошли на крыльцо и поднялись на лестницу в третий
этаж; было темнехонько.
- Стойте! Есть у вас спички?
- Спички? какие спички?
- Вы курите сигары?
- А, да! есть, есть; здесь они, здесь; вот, постойте... -
Господин в енотах засуетился.
- Фу, какой бестолков... черт! кажется, эта дверь...
- Эта-эта-эта-эта-эта...
- Эта-эта-эта... что вы орете? тише!..
- Милостивый государь, я скрепя сердце... вы дерзкий
человек, вот что!..
Вспыхнул огонь.
- Ну, так и есть, вот медная дощечка! вот Бобыницын;
видите: Бобыницын?..
- Вижу, вижу!
- Ти...ше! Что, потухла?
- Потухла.
- Нужно постучаться?
- Да, нужно! - отозвался господин в енотах.
- Стучитесь!
- Нет, зачем же я? вы начните, вы постучите...
- Трус!
- Сами вы трус!
- Уб-бир-райтесь же!
- Я почти раскаиваюсь, что поверил вам тайну; вы..,
- Я? Ну, что ж я?
- Вы воспользовались расстройством моим! вы видели, что я
в расстроенном духе...
- А наплевать! мне смешно - вот и кончено!
- Зачем же вы здесь?
- А вы-то зачем?..
- Прекрасная нравственность! - заметил с негодованием господин в енотах...
- Ну, что вы про нравственность? вы-то чего?
- А вот и безнравственно!
- Что?!!
- Да, по-вашему, каждый обиженный муж есть колпак!
- Да вы разве муж? Ведь муж-то на Вознесенском мосту?
Что ж вам-то? Чего вы пристали?
- А вот мне кажется, что вы-то и есть любовник!..
- Послушайте, если вы будете так продолжать, то я
должен буду признаться, что вы-то и есть колпак! то есть знаете
кто?
- То есть вы хотите сказать, что я муж! - сказал господин
в енотах, как будто кипятком обваренный, отступая назад.
- Тсс! молчать! слышите..
- Это она.
- Нет!
- Фу, как темно!
Все затихло; в квартире Бобыницына послышался шум.
- За что нам ссориться, милостивый государь? - прошептал
господин в енотах.
- Да вы же, черт возьми, сами обиделись!
- Но вы меня вывели из последних границ.
- Молчите!
- Согласитесь, что вы еще очень молодой человек...
- Мол-чите же!
- Конечно, я согласен с вашей идеей, что муж в таком
положении - колпак.
- Да замолчите ли вы? о!..
- Но к чему же такое озлобленное преследование
несчастного мужа?..
- Это она!
Но шум в это время умолк.
- Она! она! она! Да вы-то, вы-то из чего хлопочете! ведь не
ваша беда!
- Милостивый государь, милостивый государь! - бормотал
господин в енотах, бледнея и всхлипывая. - Я, конечно, в
расстройстве... вы достаточно видели мое унижение; но теперь ночь,
конечно, но завтра... впрочем, мы, верно, не встретимся завтра,
хотя я и не боюсь встретиться с вами, - и это, впрочем, не я,
это мой приятель, который на Вознесенском мосту; право, он! Это
его жена, это чужая жена! Несчастный человек! уверяю вас. Я
с ним знаком хорошо; позвольте, я вам все расскажу. Я с ним друг,
как вы можете видеть, ибо не стал бы я так теперь из-за него
сокрушаться, - сами видите; я же несколько раз ему говорил:
зачем ты женишься, милый друг? звание есть у тебя, достаток есть
у тебя, почтенный ты человек, что ж менять это все на прихоть
кокетства! Согласитесь! Нет, женюсь, говорит: семейное счастие...
Вот и семейное счастие! Сначала сам мужей обманывал, а теперь
и пьет чашу... вы извините меня, но это объяснение было
вынуждено необходимостию!.. Он несчастный человек и пьет чашу -
вот!.. - Тут господин в енотах так всхлипнул, как будто зарыдал
не на шутку.
- А черт бы взял их всех! Мало ли дураков! Да вы кто такой?
Молодой человек скрежетал зубами от бешенства.
- Ну, уж после этого, согласитесь сами... я был с вами
благороден и откровенен.. этакой тон!
- Нет, позвольте, вы меня извините... как ваша фамилия?
- Нет, зачем же фамилия?
- А!!
- Мне нельзя сказать фамилию...
- Шабрина знаете? - быстро сказал молодой человек.
- Шабрин!!!
- Да, Шабрин! А!!! (Тут господин в бекеше несколько
поддразнил господина в енотах.) Поняли дело?
- Нет-с, какой же Шабрин! - отвечал оторопевший господин
в енотах, - совсем не Шабрин; он почтенный человек! Извиняю
вашу невежливость мучениями ревности.
- Мошенник он, продажная душа, взяточник, плут, казну
обворовал! Его скоро под суд отдадут!
- Извините, - говорил господин в енотах, бледнея, - вы
его не знаете; совершенно, как я вижу, он вам неизвестен.
- Да, в лицо-то не знаю, а из других очень близких ему
источников знаю.
- Милостивый государь, из какие источников? Я в расстройстве, вы
видите...
- Дурак! ревнивец! за женой не усмотрит! Вот он какой, коль
приятно вам знать!
- Извините, вы в ожесточенном заблуждении, молодой человек...
- Ах!
- Ах!
В квартире Бобыницына послышался шум. Стали отворять
дверь. Послышались голоса.
- Ах, это не она, не она! Я узнаю ее голос; я теперь узнал
все, это не она! - сказал господин в енотах, побледнев как
платок .
- Молчать!
Молодой человек прислонился к стене.
- Милостивый государь, я бегу: это не она, я очень рад.
- Ну, ну! ступайте, ступайте!
- А чего ж вы стоите?
- А вы-то чего?
Дверь отворилась, и господин в енотах, не выдержав,
стремглав покатился с лестницы.
Мимо молодого человека прошли мужчина и женщина, и
сердце его замерло... Послышался знакомый женский голос, и потом
сиплый мужской, но совсем незнакомый.
- Ничего, я прикажу сани подать, - говорил сиплый голос.
- Ах! ну, ну, согласна; ну, прикажите...
- Они там, сейчас.
Дама осталась одна.
- Глафира! где твои клятвы? - вскричал молодой человек в
бекеше, хватая за руку даму.
- Ай, кто это? Это вы, Творогов? Боже мой! что вы делаете?